Переход
от устной речи к письменной можно в целом охарактеризовать, как
стандартизацию, то есть приведение к фиксированным формам.
Даже если чисто устные языки, похоже, не лишены концепции дискретных
лингвистических единиц, только письменная речь предписывает (независимо
от типа принятого изображения) систематическое и осознанное разбиение
любого сообщения на дискретные графические единицы. Эта формальность
приводит к неизбежному ослаблению изменчивости. Какова бы ни была
степень унификации языкового сообщества, устная речь неизменно
характеризуется индивидуальными особенностями говорящего (пол,
возраст, состояние здоровья, состояние напряженности) и его социальными
особенностями (географическое происхождение, социальная принадлежность).
Устное сообщение может даже нести на себе отпечаток отношений
между слушателем и собеседником. В противоположность этому, письменное
сообщение является более универсальным и, если и несет в себе
признаки социального происхождения (например, орфографические
ошибки), то скорее в своих "промашках", а не в своей сущности.
В целом, "графематизированные" человеческие общества допускают
значительно легче устные вариации, чем письменные. Диалектальная
вариация характерна для устной языковой практики всех человеческих
сообществ. Практически у нее нет эквивалента в письменной речи.
Память
устных обществ функционирует иным образом, нежели память обществ
графематизированных. Точнее говоря, она подвержена явлению, которое
без труда наблюдается в повседневной жизни: если кого-нибудь попросить
воспроизвести некоторую беседу как можно подробнее, то он почти
всегда дает толкование, близкое к этому сообщению по содержанию,
но как правило, не по его форме. Устные общества - это
общества, в которых воспроизведение языковых сообщений относится,
как правило, к разряду "приблизительных", и в которых широко распространена
синонимия (Х означает то же, что Y). Напротив, с появлением письменности
устанавливается господство "буквального смысла" и, вследствие
этого, недоверия по отношению к синонимии, вплоть до оспаривания
ее существования. Сказки устных обществ сложены из постоянных
тем, вокруг которых каждый рассказчик импровизирует свои вариации;
и напротив, литература придерживается необходимости существования
текста, определенного раз и навсегда.
Письменность
приводит к глубоким преобразованиям языковой практики. Отсутствие
говорящего и, следовательно, невозможность совместного участия
в исходной ситуации, приводит к необходимости разъяснения тех
параметров высказывания, которые при устной речи остаются имплицитными.
Таким образом, инвертируется функционирование дейктических элементов.
При непосредственном общении, они соотносятся с референтами здесь
и сейчас говорящего, с его положением тела в пространстве/времени.
Чтобы сообщение было понято, говорящий должен быть идентифицирован.
В письменном сообщении нет необходимости идентифицировать говорящего,
но должна быть идентифицирована референция дейктического элемента.
Письменное
сообщение не приводит к незамедлительному ответу: читатель не
может прервать сообщение и выступить в роли говорящего. И, напротив,
читатель имеет неограниченное время для того, чтобы вернуться
к сообщению, прервать его или отложить его прочтение, он может
лучше понять его стратегию, построение и недостатки, а следовательно
обладает большей свободой перед письменным сообщением, чем слушатель
перед устным. Вписывание устной речи во время и "летучесть" сигнала
накладывают свои ограничения на степень сложности сообщений. Помимо
этого строго линейный ход времени навязывает устному сообщению
определенную структуру (линейность). В противоположность этому,
пространственное вписывание письменного сообщения и его, как правило,
"стабильная" сущность позволяют ему гораздо большую степень сложности:
длинные абзацы Пруста немыслимы вне письменных средств передачи
информации.
